ВСПОМИНАЕТ ТУРКМЕНСКИЙ ХУДОЖНИК ШИХДУРДЫ ОРАДОВ
Рассказ записан со слов художника.
В рассказе сохранены неточности глагольных времен.
Курбан–ага был великий человек. Не надо стесняться громких слов. Мне повезло, что я был знаком с ним. Жаль, что очень мало виделся с ним. Да, да, это был великий человек, и общался он с великими людьми. Он бывал у меня в мастерской. Здесь записывали интервью с ним для передачи о туркменах РК журналисты казахского телевидения. Пока мы их ждали, он мне рассказывал о себе. Мне особенно запомнилось, как он рассказывал о его назначении в институт геологии Академии наук Туркменистана. Он тогда был в экспедиции, в поле. А его радиограммой вызвали срочно в Ашхабад на заседание президиума Академии. Сам Шаджа Батыров – это очень известный человек в Туркмении, в тот момент он был президентом АН ТССР, выбрал его на пост замдиректора института геологии. Курбан-ага, молодой тогда был, но он уже защитил диссертацию в Ленинграде, он удивился, и сказал, что он вообще-то практик, его работа – в поле, изучать землю. Но Шаджа Батыров сказал ему : «Вы — хороший геолог, вы можете продолжать ваши экспедиции, но прежде всего организуйте работу в институте. Мы доверяем вам.» Вот так, это были времена первой волны послевоенной интеллигенции в Туркмении. Шаджа Батыров был сильный, строгий, волевой и очень умный человек. И он выбрал Курбан-ага, потому что понимал какой это человек. Позже Курбан-ага стал директором института геологии. Я не был с ним тогда знаком в Ашхабаде, но я заходил в институт его и видел все его карты полезных ископаемых, стенды с минералами, аммонитами, снимки со следами динозавров. Весь институт был сделан благодаря ему…
У Курбан-ага были друзья –великие люди. Например, он дружил с Айхан Хаджиевым – это был великий художник в Туркменистане.
Курбан-ага был не только геолог. Он основательно знал мировую историю, историю своего народа. Он писал статьи, книги на темы истории. Он написал книгу «Туркмены Мангышлака». Мне было всегда очень интересно слушать его размышления. Я думаю, геология – это основа всех основ, и знание геологии помогло Курбану-ага разбираться во всем, он и в человеческой среде может копаться и различать разные слои, породы разных людей. Не даром из геологов вышло не мало поэтов…
Мы с ним познакомились на одной встрече туркменов Алматы. Я приехал сюда в 1996 году, а Курбан-ага приехал сюда уже в 2000-е из Шевченко. Мне представили его, а он мне говорит: «А я уже раньше знал, что ты здесь живешь» Он видел мою фамилию на одной из афиш в мастерских художников. Он радовался, что видел туркменскую фамилию. Он был патриотом своего народа. Он ведь, когда приехал в Мангышлак, организовал там ассоциацию туркмен. Он знал лучше, чем любой лингвист оба языка – туркменский и казахский. Поэтому он делал переводы с туркменского на казахский стихи классика Берды Кербабаева, и наоборот, поэзию Абая – на туркменский. И перевод стихов великого Махтумкули делался тоже с его помощью. Он говорил чисто на двух языках, но никогда у него не было кичливости, ко всем он относился с уважением.
О таких людях как Курбан-ага говорят – у него львиное сердце.Это человек слова, очень гордый, никогда ни перед кем не пресмыкался. Всегда вел себя с достоинством и к людям относился с уважением, и всегда мог поддержать по-человечески вас. Поэтому он так дорог всем, кто его знал… Жаль, что его больше нет. Потому что не то, чтобы пожаловаться некому, его присутствие рядом с тобой дает силу. Мне казалось, это телепатия какая-то, лучше сказать, энергия. Ты спокойно себя чувствуешь, когда Курбан-ага рядом стоит. Он очень чуткий человек. Он чувствовал, что люди нуждаются в нем. Ему ничего не надо было говорить, объяснять, он чувствовал твои проблемы без лишних разговоров. А вы знаете, мы – художники, чаще всего беспомощные люди, как дети, нам нужна забота. И он чувствовал, что я к нему отношусь очень искренне, хорошо. Поэтому он однажды мне сказал: «Хорошо бы с тобой поехать на родину». И мы с ним съездили в Ашхабад. Он уже был слабый, я помогал ему в дороге. Мы очень хорошо съездили А когда была моя персональная выставка в музее Кастеева, он пришел. Хотя ему было трудно ходить, но он думал обо мне. Хотел меня поддержать. Я был несказанно рад. Представил его всем моим друзьям – художникам…
На все наши встречи с туркменами Казахстана я всегда шел с радостью, думал встретиться с Курбан-ага, поговорить с ним, пообщаться. Это грело сердце. Я хотел бы чаще с ним общаться, но боялся его беспокоить, он болел в последнее время. Однажды звоню ему, говорю: «Курбан-ага, давайте я вам зеленые пельмени или унаш приготовлю, приходите, посидим…» А он мне по-туркменски так тихо говорит: « Хорошо, хорошо, вот весна придет…»
У Курбан-ага были друзья –великие люди. Например, он дружил с Айхан Хаджиевым – это был великий художник в Туркменистане, Курбан-ага был не только геолог. Он основательно знал мировую историю, историю своего народа. Он писал статьи, книги на темы истории. Он написал книгу «Туркмены Мангышлака». Было всегда очень интересно слушать его размышления. Я думаю, геология – это основа всех основ, и знание геологии помогло Курбану-ага разбираться во всем, он и в человеческой среде может копаться и различать разные слои, породы разных людей. Не даром из геологов вышло не мало поэтов…
Мы с ним познакомились на одной встрече туркменов Алматы. Я приехал сюда в 1996 году, а Курбан-ага приехал сюда уже в 2000-е из Шевченко. Мне представили его, а он мне говорит: «А я уже раньше знал, что ты здесь живешь» Он видел мою фамилию на одной из афиш в мастерских художников. Он радовался, что видел туркменскую фамилию. Он был патриотом своего народа. Он ведь, когда приехал в Мангышлак, организовал там ассоциацию туркмен. Он знал лучше, чем любой лингвист оба языка – туркменский и казахский. Поэтому он делал переводы с туркменского на казахский стихи классика Берды Кербабаева, и наоборот, поэзию Абая – на туркменский. И перевод стихов великого Махтумкули делался тоже с его помощью. Он говорил чисто на двух языках, но никогда у него не было кичливости, ко всем он относился с уважением.
